В нескольких километрах к юго-востоку от Симферополя, в бассейне реки Альма приютились два интересных села – Партизанское и Каштановое. Особо не примечательная ныне, некогда эта местность была известно во всей просвещенной Тавриде. Называлась она тогда Саблы.
Когда русский путешественник 19 века подъезжал к Саблам, он на мгновенье замирал. Ему чудилось, что он снова находится в милом русскому сердцу уголке среднерусской полосы, а не в далеком Крыму. Здесь сразу приходили на ум воспоминания о больших барских усадьбах, привольной жизни русского дворянства. Вспоминались литературные образы князей Болконских, Троекурова, Фамусова, Николая Ростова. Чистенькие, белые хатки с открыто глядящими наружу окнами, фруктовым садиком вокруг, широкими и прямыми улицами – все напоминало русскую деревеньку где-нибудь на Украине, но никак не в горном Крыму. За деревней располагались хозяйственные постройки: огромные загоны для скота, большие конюшни, амбары, сараи и сеновалы. За ними «на много десятин раскинулся фруктовый сад, пересеченный широкой аллеей старых каштанов» (из-за каштановой аллеи село и получило новое название). Каштановая аллея приводила прямо к господскому дому с широкой парадной лестницей, крытым балконом, большим цветником и красивым фонтаном у входа. Между деревней и помещичьим домом стояла церковь. Во всей этой картине не трудно узнать классическое барское поместье, являющееся уникальным уголком русского мира в Крыму.
«Когда Крым принадлежит России, то, по моему, не должно из земли российской делать землю татарскую…»
(граф Мордвинов)
В 1787 году три татарские деревушки Ашага-Собла, Орта-Собла и Юхары-Собла с «58 дворами и 310 душами обоего пола и 3500 десятинами земли» по распоряжению Новороссийского генерал-губернатора князя Потемкина были подарены адмиралу Николаю Семеновичу Мордвинову. На фоне крымской жизни того времени граф Мордвинов представлял собой весьма крупную фигуру. Будучи одним из влиятельнейших представителей крымского дворянства он никак не мог справиться с татарами, жившими на его земле и не признававшими никаких российских законов. Сколько бы адмирал не объяснял им, что «собственность первый есть камень всех законоположений», его никто не понимал. «Татары, — пишет в одном из писем Мордвинов, — самовластно овладели и пользуются моими землями, рубят и продают мои леса и, изгнав приказчика моего, сами всем распоряжают».
В своей проблеме Мордвинов был не одинок. Объединившись с несколькими другими помещиками, он подает жалобу в столицу на взбунтовавшихся татар. «Сей народ, — писалось в жалобе, — соединяясь заедино в притеснении нас, нанесли каждому владельцу совершенное разорение опустошением садов, сенокосов, истреблением межевых признаков… Ябеда и алчность к корыстолюбию овладели татарами… Имеется постоянная готовность татар к измене Российскому престолу, приношение ими в мечетях жертв об изощрении меча на погубление христиан…». Комиссия по решению земельных споров, выехавшая в Саблы, решила спор в пользу Мордвинова.
Тем не менее, граф понимал, что принятые на государственной бумаге решения ни в чем не убедят неграмотных татар. Имея богатый опыт хозяйствования, он заявляет: «В Крыму потребен миллион народа ремесленного и торгового не магометанского исповедания, вечно враждебного просвещению». С «душевным прискорбием» граф Мордвинов пророчествует, что произойдет с Крымом, если будет он под властью татар: «Исчезнут неминуемо те благолепные виды, под коими Тавриду некогда узреть вожделенно было. Тавриду, изобилующую виноградом, маслиною, померанцами и прочими богатейшими для империи Росиийской произрастаниями. Ненаселенный Крым, непросвещенный, неоживляемый трудом и искусством, но скудный, дикий, унылый прибыть уже навеки долженствует во убыточение и бремя державной России». Слова эти, к сожалению, актуальны и по прошествии 200 лет.
Оазис культуры и производства
Устав бороться с местными татарами, в 1802 году Мордвинов продает Саблынскую дачу Таврическому генерал-губернатору Андрею Михайловичу Бороздину. Со свойственной ему энергией и решительностью Бороздин привозит в Саблы 90 семей (549 человек) своих крепостных из Киевской губернии. Это сразу дало результат. Уже через 10 лет Саблы невозможно было узнать. Бороздин произвел здесь настоящую хозяйственную революцию. Он построил суконную фабрику, продукция которой достигала «до 15000 аршин сукна в год». Генерал-губернатор устроил в Саблах кожевенный завод и подумывал о строительстве фабрики химических продуктов. У проезжей дороги, был шинок, которой давал Бороздину до 2000 руб. дохода в год. В имении разводились шелковичные черви и овцы, была водяная мучная мельница. Значительными были фруктовые сады. Садовод Лев Симиренко писал: «саблынский питомник Бороздина был первым в Крыму рассадником, из которого все желающие в течение многих лет получали нужные им запасы плодовых деревьев». В оранжереях хозяин разводил многие редкие растения. Помимо садов Бороздин разбил виноградник и роскошный парк. По парку были проложены аккуратные дорожки, в зелени деревьев прятались беседки и скамейки. Помощником в свое хозяйство Бороздин пригласил французского химика Феликса де Серра, который позже перебрался в Симферополь.
У Бороздина часто останавливались знатные гости из материковой России. Здесь побывали практически все русские и иностранные путешественники по Тавриде того времени. Бороздин не мог не привлекать к себе внимание приезжих. Этот «добрый гений», как назвал его Иван Матвеевич Муравьев-Апостол, создал в своем имении нечто вроде культурного оазиса в Крыму. Один из русских путешественников XIX века сказал о Бороздине: «Он первый показал, как на краю Скифии, за стеною Чатыр-Дага, можно быть гражданином вселенной». У губернатора была огромная библиотека, он выписывал более 10 журналов, собирал фарфор и картины. В доме имелась «естественно-историческая коллекция», подвал был полон французских вин. Радушный и гостеприимный хозяин, настоящий русский барин-хлебосол, обладавший «благородными качествами и разнообразием сведений» – таким на всю жизнь запоминали А. М. Бороздина его гости. «Школу плодовых деревьев» и «столетнее алоэ» в оранжерее Бороздина вспоминал Александр Сергеевич Грибоедов, гостивший здесь несколько дней в 1825 году. «Теряюсь по садовым извитым дорожкам. Один и счастлив», — записал в своем дневнике уставший от городской суеты писатель.
8 сентября 1820 году вместе с семьей генерала Николая Николаевича Раевского по пути из Бахчисарая в Симферополь, имение Саблы посетил Александр Сергеевич Пушкин. Супруга А.М. Бороздина, Софья Львовна Давыдова приходилась сводной сестрой Н.Н. Раевскому-старшему. А сыну А.Н. Бороздина и С.Л. Давыдовой – Льву Андреевичу Н.Н. Раевский-старший стал крестным отцом. Поэтому семья Раевских не могла не заехать в гости к своим родственникам в Саблы на кратковременный отдых в дороге. Через несколько дней Н.Н. Раевский еще раз приезжал в Саблы на полноценный обед, но уже без Пушкина, оставшегося в Симферополе в доме Феликса де Серра.
В 1828 Бороздин, испытывавший к этому времени нужду в средствах, вынуждено продал Саблы графине Александре Григорьевне Лаваль. Графиня была известной в столице светской дамой, коллекционером, содержала элитный музыкальный и литературный салон. Графиня купила имение в Крыму, думая, что оно находится на берегу моря. Когда стало понятно, что Саблы — это горная глушь вдалеке от приморских видов, графиня расстроилась. И в своем крымском имении она никогда не бывала, а всеми делами здесь занимался управляющий. После смерти графини Лаваль Саблы достались ее дочери Екатерине Ивановне Трубецкой. После того, как Екатерина Трубецкая отправилась в Сибирь за своим супругом декабристом Сергеем Трубецким, Саблы в качестве приданого перешли к внучке графини Лаваль — Елизавете Сергеевне Трубецкой. Елизавета Сергеевна со своим мужем Петром Васильевичем Давыдовым (сын декабриста Василия Львовича Давыдова) прожили всю жизнь в Саблах. После смерти мужа, пожилая Елизавета Давыдова переехала жить в Симферополь, где поселилась в доме Матвея Шлее на улице Лазаревской, 13.
В годы Крымской войны господский дом в Саблах был отдан под госпиталь русских воинов, о чем напоминает табличка на входе.
С надеждой в будущее
Поговорив с современными саблынцами, понимаешь, что не до страниц прошлого им – тяжелые времена настали в стране, думы все больше о пропитании, а не о Грибоедове и Бороздине. В советское время здесь располагалось отделение № 3 птицефабрики «Южная», работа была у всех, а нынче жители ищут заработок в Симферополе.
На выезде из с. Партизанское слева у дороги стоит восстановленный храм, а через несколько сотен метров от него у дороги видна необычная трансформаторная будка, сложенная серым камнем. Это – фамильный склеп Давыдовых ,в котором был погребен П.В. Давыдов, скончавшийся в 1912 году, а после и его супруга, скончавшаяся 11 февраля 1918 года. В первые года советской власти останки Давыдовых были выкинуты местными жителями на улицу, а склеп превращен в склад, а после в трансформаторную будку.
От склепа шла каштановая аллея (ныне улица Грибоедова) к господскому имению. Сейчас дом Бороздина-Давыдовых своейтыльной стороной выходит на главную сельскую дорогу. На первом этаже расположен сельский клуб и почта, а на втором – сельская библиотека. С бывшего главного входа дома, смотрящего на скалы и речку, ныне находится детский сад. На здании две мемориальные таблички, напоминающие о пребывании здесь А.С. Грибоедова и нахождении госпиталя русских воинов. Если интересно узнать подробней о истории имения, можете подняться в библиотеку и пообщаться с сотрудниками – хранителями истории села. Обязательно прогуляйтесь по парку, отдохните немного от повседневной суеты. Напротив входа в господский дом – памятник жителям села, погибшим в годы Великой Отечественной войны и неработающий придорожный фонтан с римскими цифрами MDCCCLVII, означающими 1857 – год постройки фонтана.
В 70-е года выше фонтана начали строить дома и уничтожили подводящие воду гончарные трубы. А в бывших помещичьих конюшнях, расположенных за барским домом, нынче живут люди. Советская власть забрала господский дом, а крестьянам отдала конюшни. Люди вымели конский навоз, поделили строение перегородками на комнатки и стали жить. Живут тут до сих пор… На выезде из села выситься мрачная постройка – родовой склеп хозяев имения. Первые сельские комсомольцы жестоко расправились с останками своих классовых врагов – просто выкинули их скелеты на улицу и в склепе устроили склад. Говорят, мальчишки футболили черепа великих людей, а собаки еще долго грызли белые дворянские кости. Сейчас вокруг склепа приютились хозяйственные постройки и гаражи, а на стене висят объявления о наборе в школу бокса. Негоже так относиться к «отеческим гробам», ох, негоже…
И если старинные постройки молча наблюдают за ходом истории, то намного больше можно услышать в шуме ветвей и листьев старого парка. Когда-то, среди этих сосен, дубов и каштанов мечтал Грибоедов, этим парком восхищались путешественники-иностранцы, его видел император Николай II, мимолетно посетивший Саблы в конце апреля 1914 года. В парке спокойно и душевно, так и хочется посидеть с томиком стихов на скамеечке в тени векового дуба. В советское время в парке была танцплощадка, летний театр со сценой, здесь проходили торжества и праздники, собиравшие зрителей со всего района. Года перестройки и незалежности привели парк в упадок – скамейки разбиты, площадки и сцена уничтожены, клумбы вытоптаны. Но год назад в селе появилась инициативная группа, взявшаяся за дело восстановления старинного парка и проводящая субботники по уборке мусора и благоустройству уникального памятника ландшафтной архитектуры. Среди активистов, которым небезразлична судьба родного села, надо назвать имена Евгения Костылева, Владимира Тернаева, Валентины Поповой.
Отрадно, что есть в селе люди, поддерживающие всеми силами саблынский очаг культуры. Завклубом села, Валентина Петровна Тицкая с огромным энтузиазмом пытается удержать в сердцах и душах односельчан интерес к искусству. И это у нее получается очень неплохо. Вот только никак не получается добиться ремонта нескольких комнат, в которых ютятся кружки, приобрести необходимые музыкальные инструменты, инвентарь. В государевой казне нет денег на такие мелочи, когда их надо копить на очередные политические выборы. А так хочется верить, что когда-то съедут отсюда все конторы и службы и останется в Бороздинском доме лишь библиотека и клуб культуры. Приведут в порядок уникальный памятник, отреставрируют усадьбу и снова будет она служить святому делу народного просвещения. И, конечно же, необходим здесь уникальный музей, посвященный славной истории местности Саблы. И я абсолютно уверен в его значимости не только для крымчан, но и для гостей нашей земли, которые будут рады прикоснуться к стенам и деревьям, видевшим столько знаменитых людей.
