«Новому человеку, незнакомому с Крымом, трудно обойтись без проводника.
Проводник избавит вас от риска зайти или заехать не туда, куда нужно.
Как местный человек, он всегда найдется в случае того или иного затруднения».
(Безчинский А.Я. 1902 год)
Первые частные гиды для путешественников в Крыму появились в начале XIX века. Как только в Таврическую губернию стали приезжать первые туристы, возникла потребность и в тех, кто мог им показать древности, достопримечательности, провести по горным тропам. Первыми проводниками были живущие здесь татары. Экзотичные, странно одетые, диковатые, плохо говорящие по-русски (и уж совсем не говорящие по-французски или по-английски!). Но именно такой типаж местного восточного проводника и нужен был для европейских путешественников.
Хорошие проводники быстро сообразили, что путешественникам необходимо обеспечить минимальный комфорт. Для этого нужно выучить основные слова на иноземном языке и предоставить ночлег в чистом и просторном татарском доме с ужином. И в то же время показывать экзотику и тайну, за которой в Тавриду и ехали. Проводники подгадывали посещение татарской свадьбы, договаривались с местными женщинами о зарисовках их лиц, выискивали античные руины в горах, рассказывали легенды, веселили малопонятными шутками и потешали ловлей форели.
Самые лучшие проводники были известны местной российской администрации. Когда в Тавриду прибывал очередной знатный путешественник, проводника ему мог порекомендовать даже лично губернатор. И, естественно, «первые лица» пользовались услугами самых лучших и проверенных проводников. Когда начали печатать путеводители по Тавриде, их авторы нередко упоминали имена лучших проводников. Даже советовали места, где жили проводники или где их можно найти.
Перерыв в экскурсионных поездках пришелся на время Крымской войны и последующих десятилетий. Но уже после экономического подъема 1870-х отдыхающие вновь начали интересоваться конными прогулками по горам и древностям Крыма. А после открытия в Ялте первой в России туристической фирмы «Крымский горный клуб», проводники получили почти официальный статус. Часть из них работала по договоренностям с руководством «Крымского горного клуба». Часть работала «в чёрную» — самостоятельно зазывали туристов на набережной Ялты или же «были приписаны» к конкретным гостиницам. Среди самостоятельных гидов-проводников, конечно, был и свой «профсоюз», который вел очередность, урегулировал конфликты, собирал свой процент с заказов.
Самыми популярными экскурсиями с индивидуальным гидом в конце XIX века были те, которые интересны и сейчас. Из Ялты ездили на водопад Учан-Су, на гору Ай-Петри (к горе Шишко, к Крестовой скале), в Ливадийский «дворец наследника» Александра III, к живописным руинам дворца Николая I в Ореанде. И более продолжительные — в Бахчисарай и Севастополь, в Свято-Георгиевский монастырь на мысе Фиолент. Из Симферополя в однодневную поездку посещали пещеру Кизил-Коба и исток реки Аян под Чатыр-Дагом. Самые отчаянные туристы требовали многодневные поездки – мини-экспедиции. Тогда проводники устраивали маршрут на Чатырдаг с ночевкой в горах и к карстовым пещерам.
Слава о лучших проводниках передавалась от группы к группе. Те, кто приезжал на экскурсии не в первый раз, брали уже знакомого проводника. О проводниках можно встретить упоминания в трудах почти всех путешественников по Тавриде. Кто-то решал возможным упомянуть имя своего гида и даже черты его характера. Кто-то имени не называл, но чуть с десяток раз повторял в своих записках, что «это мне сообщил проводник, а вот это я узнал от своего проводника». Другие путешественники и вовсе не упоминали о своих местных провожатых, но ясное дело, что ни Паллас, ни Мартин Броневский, ни даже Эвлия Челеби или Тунманн не могли обойтись без помощи кого-то из местных гидов того времени.
Наверное, первым, кто упоминал крымского проводника в литературе, стал Павел Сумароков, путешествовавший по Крыму в 1799 году. Он пишет, что путешествовал на лошадях с проводниками. Сумароков имел приказ на гербовой бумаге на татарском языке ко всем старшинам селений давать ему помимо лошадей и квартир «проводников по всем приморским горам».
Швейцарец Шарль Пикте де Рошемон посетил Крым в 1818 году. Отправившись из Ак-мечети в Бахчисарай, он записал: «Проводником служил нам грек, который бывал так же с военным губернатором во время поездки его в горах… Во всяком месте, где мы останавливались, переменяли лошадей и нового проводника». Иноземный путешественник объясняет, что проводник-грек всегда сопутствовал им во время всего путешествия, а в каждом новом месте нанимал проводника-татарина. Налицо грамотная организация путешествия, когда проводник грек контролировал местных гидов на местах и обеспечивал общий процесс поездки по Тавриде.
Самым же первым упоминанием конкретного имени крымского экскурсовода можно считать 1823 год, когда была издана книга «Путешествие по Тавриде в 1820 годе» Ивана Матвеевича Муравьева-Апостола. Известный в то время чиновник, будущий сенатор и отец трех декабристов уверял своих читателей: «Страннику по Тавриде необходимо иметь при себе проводника-татарина, без коего и шагу нельзя сделать, отлучившись от почтовой дороги». Муравьев-Апостол сначала нанял в Бахчисарае проводника Ибрагима, но тот «занемог лихорадкою». И он уже начал писать в Симферополь «о присылке другого проводника», как услышал за окном топот лошадей. Оказалось, во двор Ханского дворца приехала «амазонка», путешествовавшая по Тавриде в сопровождении проводника по имени Мемичь-Мурза. «Проводник ей сделался ненужным; для меня он находка драгоценная. Итак, не мешкая, я подхватил Мемичь-Мурзу». Своего проводника путешественник называл «мужик-чичероне», а в письме из Феодосии упомянул: «Проводник мой человек умный и очень добрый».
Чаще всего в обязанности проводника входило знание дороги, удобных мест для остановок, решение всех вопросов с местным населением. В познавательном плане они могли рассказать немного, ограничиваясь, как правило, названиями гор, речек, родников, деревень, рассказом баек и легенд. Но для столичной публики этого вполне хватало.
В местной татарской среде проводники считались привилегированными людьми: они ближе остальных татар стояли к цивилизации, чаще и теснее других общались с русской аристократией, чем сами очень гордились и важничали. «Щеголеватые проводники в рубахах, расшитых иногда блестящим позументом, и в круглых маленьких барашковых шапках с золоченной звездой на макушке, важно и авторитетно выступают впереди групп туристов», писал путешественник Петр Бугославский, побывавший в Ялте в 1909 году.
Некоторые проводники понимали, что турист хочет видеть рядом с собой не только знающего провожатого, но и человека приятного вида. Такие «продвинутые» гиды начали одеваться на европейский лад и учить русский язык. Путешественник Сергей Филиппов вспоминал, как в 1889 году для поездки в Тепе-Кермен «выбрал проводника, молодого татарина, хорошо говорящего по-русски, со всеми признаками «цивилизации», то есть одетого в немецкий пиджак, хотя и сохранившего национальную шапочку на голове».
Но в некоторых крымских местностях, со своими историко-этнографическими особенностями, знающие люди советовали брать в проводники не татар, а греков, караимов, немцев и даже русских.
Княжна Горчакова, пробывшая в Крыму несколько месяцев в 1880 году, вспоминала, что ее знакомил с окрестностями Ялты «аутинский грек Антон Федоров Христофоров, рекомендованный мне как хороший проводник и человек, знающий каждый уголок Крыма. Это еще бодрый старик с крестом на груди, которым он очень гордится».
Мария Сосногорова в своем знаменитом обстоятельном путеводителе 1887 года советовала: «Для обозрения Черкес-Кермена вам необходимо взять проводника непременно из местной деревни и одного из известных там стариков». В то же время в Балаклаве советовала взять непременно местного «проводника-грека», а в Судаке «советуем для обозрения крепости взять в проводники судакского старожила, лучше немца из колонии». А для похода через армянский монастырь Сурб-Хач в Кизил-Таш идти «только с проводником из местных болгар».
Кстати, в греческой Балаклаве, действительно, проводниками служили исключительно местные греки, поскольку татары там не проживали. Путешественник К. Жуков писал про Балаклаву: «Проводники наши, бывшие унтер-офицеры Балаклавского батальона… являются к проезжающим, чтобы служить проводниками и рассказчиками, и чтобы получить что-нибудь за свой труд».
Некоторые «новые крымские» из числа русских поселенцев и малороссийских крестьян также быстро сориентировались в местных горных дорогах и стали предлагать свои услуги проводников. Некоторые столичные гости опасались диковатых татар и молчаливых греков, предпочитая брать себе в качестве гида людей одного с ними языка и менталитета. Мария Сосногорова рекомендовала для таких путешественников: «В Мухалатке очень удобно остановиться у русской женщины Феклы Казначеевой. Сын ее держит лошадей и может служить проводником». «Ночлег в деревне Скеля всего удобнее вы можете иметь у Авдотьи Трифоновой, изба которой больше всех в деревне. А в проводники взять русского мужика из Скели, Михайлу, который знает все здешние дороги и тропинки».
.
Местный — лучше!
Очень важно было попасть на хорошего гида, который реально знал местность, мог позаботиться о комфорте поездки. В своей погоне за заработком проводники могли наговорить что угодно, лишь бы туристы выбрали его, соглашались везти куда угодно, лишь бы заполучить деньги. Но при этом могли совершенно не знать дороги. О таких случаях путешественники вспоминают неоднократно. И как проводник заблудился и час блукал с группой по Бин-баш-кобе на Чатырдаге, будучи сам там впервые. И как проводник выводил на непроходимые обрывы, не зная, как с них спустится. Или полдня вел путников по местности без единого родника.
Зная эту привычку местных татар, Василий Кондараки в 1867 году советовал в своем путеводителе при поездках в горы обязательно запасаться водою: «Татарин-проводник никогда вам не скажет об этом, потому что жажда и голод для него в течение целого дня самая пустая вещь, о которой не стоит говорить».
Мария Сосногорова откровенно предупреждала читателей, собравшихся с Южного берега в район Бахчисарая: «Проводника с лошадьми, нанятого в Алупке, вы можете здесь отпустить и взять новых лошадей и проводника в Коккозе. Это сделать даже необходимо, если вы хотите ехать далее до Бахчисарая. Потому что южнобережные татары, хотя и будут уверять вас, что они хорошо знают все местности северного склона гор, но это неверно. И служа вам проводником татарин из Алупки и вообще южнобережный, здесь непременно собьется с дороги, а в горах это и неприятно, и опасно». По этой же причине она рекомендует разных проводников при поездке в популярный в те времена трехдневный маршрут из Алушты через Демерджи на Кизил-Кобу и Чатырдаг. Для прогулки из Алушты до Демерджи «можно и не брать проводника», а уже в деревне Демерджи «взять проводника до Кизил-Коба, с которым и отправиться на гору Демерджи. В Кизил-Коба уже проводник из Демерджи не нужен. Здесь надо взять местного проводника для осмотра пещер. Затем из Кизил-Коба в деревню Аян. В Аяне взять проводника на Чатырдаг и в пещеры». Ну и конечно: «Для поездки на Аюдаг надо взять проводника из Партенита, который уже там бывал».
Идти пешком – дешевле!
Конечно, туристы во все времена старались сэкономить, и авторы путеводителей в этом им помогали советами. «Лошадей и проводника гораздо дешевле будет нанять не в Ялте, а в деревне Никита или Ай-Василе». «Цены на лошадей различны. Чем ближе к городам, тем цены дороже. Проводнику платится отдельно, кроме платы за лошадь, на которой он едет. Многие проводники идут пешком. Это дешевле».
На начало XX века средняя стоимость конной прогулки, оформленной через Крымский горный клуб (первую в России турфирму), за человека составляла 2 рубля в день, из которых рубль шел на оплату проводника, а 1 рубль — фирме. Частные проводники брали с приезжих от 1 до 3 рублей, в зависимости от маршрута и умения «себя продать». При этом лошадь оплачивалась отдельно и тоже стоила от 1 до 2 рублей в зависимости от маршрута, красоты животного, комфортности седла.
Работа эта была прибыльной и интересной. Прислуга в то время получала от 2 до 8 рублей в месяц, а учитель – около 20 рублей. Некоторые из крымских проводников сколотили приличный капитал, который затем пустили в собственное дело. Например, один из известнейших алуштинских садовладельцев начала XX века — Халиль-Ибрагим-Оглу-Муратов, в молодости «служил проводником у приезжих туристов». Своим трудом проводника он заработал приличное стартовое состояние для последующей покупки земель под яблоневые сады в долине реки Улу-Узень.
Их имена история хранит…
Некоторые проводники становились приятными сопровождающими для путешественника. С ними было интересно беседовать и узнавать местные истории и предания. Некоторые же, напротив, почти ничего не рассказывали, показывали свою полную бестактность и могли даже раздражать и утомлять туристов. Зоолог Карл Кесслер в 1860 году вспоминал об одном из таких: «Проводники к пещерам часто бывают недовольны и хорошею платою за их труды… Проводником моим был молодой, отатарившийся цыган, который страшно мне надоел своими докучливыми расспросами».
Явно недоволен был своим проводником и К. Жуков, посетивший Чуфут-Кале в середине XIX века: «Встретивший нас цыган, назвавший себя придворным проводником, юлил у ворот… Подымаясь выше и выше и не видя никого, мы теряли надежду увидеть что-нибудь, но наш проводник цыган юлил и здесь».
Некий киевский студент А. А. Иванов, попавший в 1892 году в Бахчисарай записал в дневнике: «Лучшим бахчисарайским чичероне считается цыган Мусуюф, но во время нашего посещения миссия его была не велика – он довел нас лишь до входа во дворец. В этом человеке отразилось полнейшее олицетворение восточной лени; толстый до безобразия, неповоротливый, с бычачьей шеей, усеянной большими жировыми шишками, он беспрестанно метался из стороны в сторону на небольшом пространстве возле фонтана».
Чтобы обезопасить себя от плохих проводников, туристам рекомендовали заранее собирать отзывы. Например, так: «Весьма важно отыскать надежного проводника. От проводника требуется хоть плохонькое умение говорить по-русски, известная услужливость, заботливость, находчивость и честность. В Алуште от проводника нужно требовать рекомендации кого-либо из домохозяев или вообще старожилов Алушты. В других деревнях — местных старост. В деревне Корбеклы, кроме старосты, можно обратится к Джелилю» (Сосногорова М.). А Григорий Москвич в своем путеводителе даже приводит фразу по-татарски, которой рекомендует пользоваться при поиске гида: «Приведите мне хорошего проводника» — «Кетерныз бана яхши сюрюджи». Проводник по-татарски звучит как «сюрюджа».
Но все-таки, большинство крымских проводников-чичероне оставили приятные воспоминания о себе и даже попали в историю, благодаря запискам своих знатных туристов.
Одним из первых путешественников по Тавриде был Шарль Монтадон, опубликовавший в 1834 году первый в истории путеводитель по Крыму. Путешественник-француз пишет о восхождении на вершину Чатыр-Дага из Симферополя: «Приехав в Биюк-Янкой, нужно подыскать проводника, хорошо знающего местность. Татары, ввиду своей занятости, не всегда одинаково расположены сопровождать путешественников и, если удастся нанять того, которого зовут Мартаза-Бей, будете довольны его услугами».
В 1843 году в Париже вышла книга, описывающая путешествие в Крым француза Фредерика Дюбуа де Монпере, где он упоминал о пещерах Кизил-Кобы: «…однажды один француз, господин Одине шел весь день с проводником Мамбетом с провизией и факелами и не смог дойти до конца». Сам Дюбуа де Монпере для путешествия в пещеры разместился в деревне Аян у татарина по имени Абла. «Тот же татарин, Абла, служил мне проводником при восхождении на Чатырдаг», — вспоминал Монпере.
Через 50 лет после путешествия Монтадона и Монпере, Мария Сосногорова советует: «Кто желает осмотреть замечательные пещеры Кизил-Коба, тому необходимо остановиться в деревне Чавках у богатого татарина Рамета. Он же снабдит и верховыми лошадьми с проводником за небольшую плату».
Евгений Марков, автор замечательного литературного труда «Очерки Крыма», с теплом вспоминает своего проводника — «неизбежного и незаменимого Бекира, который, по своей должности фактотума, обязан был вести наш караван. Выражаясь по-крымски, Бекир становился нашим суруджи (таково татарское название швейцарских фюреров и гидов). Неустрашимая и милая амазонка, спутник всех наших горных странствований…».
Интересно, как бы отреагировал проводник Бекир, если б умел читать, и кто-то показал ему книгу, в которой упомянуто его имя и характеристика!? А если бы неграмотный проводник Мирза вдруг узнал, что его имя несколько раз упоминал в своих великолепных сонетах поэт Адам Мицкевич!? Наверное, повесил бы вырезку из книжки в своей сакле на самом почетном месте и показывали бы всем туристам!
Но не пространные литературные произведения, а печатные путеводители служили главной рекомендацией для выбора проводника. Попасть на страницы путеводителя Григория Москвича, Николая Головкинского, Марии Сосногоровой и других – была самая лучшая реклама для проводника. Это гарантировало ему поток заказчиков и возможность поднимать цену за свои услуги выше остальных коллег. Григорий Москвич безапелляционно пишет: «Лучшими проводниками в Коккозах считаются татары Абдарман и Абла», а в Бахчисарае — «Лучшим чичероне с давних пор является известный многим туристам татарин Мусуют». Так и представляю, как каждый турист в свой приезд в Коккозы ищет Абдармана или Аблу, а вокруг Ханского дворца — Мусуюта! Явно, очередь стояла!
Первые дворцовые экскурсоводы
Именно Бахчисарай был самой посещаемой «неприродной» достопримечательностью Крыма. Не прославь Пушкин в своей поэме этот городок, ничем бы он не отличался от Карасубазара или Симферополя. В том же Карасубазаре – и мечетей было больше, и восточный колорит ярче, и живописнее «татарщина». Но ехали все в Бахчисарай, прикоснуться к тайнам Гарема и Фонтана Слез.
Мария Сосногорова подробно разъясняет как вести себя в Бахчисарае туристу конца XIX века: «У ворот квартира городничего, заведующего дворцом, Я. А. Шостака. У него надо испросить позволения остановиться во дворце. Он прикажет отвести вам комнату. Он же найдет вам лошадей, проводника. Все это стоит довольно дорого; определенных цен нет ни на что. Надо торговаться. Но комнаты в Бахчисарайском дворце отводятся бесплатно. Привратник будет вашим чичероне при обозрении Ханского дворца».
После осмотра дворца, Сосногорова советует совершить поездки по пещерным городам и нанять в Бахчисарае «верховых лошадей с хорошим и знающим проводником. Если вы стоите во дворце, то татары явятся к вам сами».
В самом дворце экскурсии водил дворцовый привратник-охранник, уровень подготовки и знаний которого был очень далек от энциклопедических. Франц Домбровский в своей книге «Дворец крымских ханов в Бахчисарае» за 1863 год пишет откровенно: «Лет десять тому назад чичероне по комнатам дворца для всех и каждого служил старый инвалид, а по ханскому кладбищу – татарин духовного звания. Эти два лица очень долго служили постоянными истолкователями темной истории остатка владычества Гераев. Истолкователи, правда, ненадежные. Эфенди плоховато разбирал надписи, красующиеся на памятниках ханского кладбища. Что же касается инвалида, то он, повторяя всем и каждому рассказ о Марии Потоцкой, будто бы похищенной Крым-Гераем, был главным виновником тому, что рассказу этому стали верить, как истине непреложной. Старик-инвалид был поляк и обращен в дворцовых служителей из бывших польских войск. Постоянно рассказывая всем одно и то же, он сперва сам уверовал в истину своих слов, а потом мало по малу стали верить его рассказу и другие. Как бы то ни было, нельзя не пожалеть о бывших чичероне по дворцу и кладбищу, они оба уже скончались».
Через два года Бахчисарай посетил путешественник К. Жуков: «Осматривая дворец, мы имели нашим чичероне дворцового солдата, родом хохла. Объясняя предметы языком, созданным им самим, он смешил нас на каждом шагу. «Вот ханска цурульня», «ханска харчевня», «ханска секретна» и прочее раздавалось в пустых залах. Проводник продолжал свои громкие и вместе грубые объяснения. Вдруг солдат прокричал: «Комната Марьи Потоцькой, а Марья Потоцька али була, али ни! Мы не поняли подобное объяснение. Такое сомнение солдат подчерпнул из брошюры, прочтенной ему по слогам грамотным сослуживцем».
На южном берегу для самостоятельных туристов в старые времена для свободного посещения был открыт парк Воронцовского дворца в Алупке, руины бывшего дворца Николая I в Ореанде и, конечно, Херсонес с его раскопками и монастырем. Путеводители рекомендовали для изучения Воронцовского парка в Алупке «нелишне пользоваться услугами проводников. Проводники-татары всегда находятся у дворца». В Херсонесе «туристов всегда встречает проводник-монах, который указывает все достопримечательности. Проводник всегда находится у храма или в монастырском музее у собора». А для желающих прогуляться по Ореанде авторы путеводителей честно признавались, что проводники там особо и не нужны. Интересно замечание Василия Кондараки про Ореанду от 1885 года: «Ореанду посещают все приезжие, а проводники татары до недавнего времени не могли понять, что интересует туристов».
Проводники для царственных особ
Иногда проводниками для VIP-путешественников выступали местные чиновники, ученые, землевладельцы, которые уже долго проживали в Крыму, знали местности и, конечно, умели подать важным гостям именно ту информацию, которая была необходима. С грамотной речью, без лишней восточной лирики, лени и хитрости.
В 1786 году в Тавриду прибыла англичанка Элизабет Кравен. За леди Кравен ходила слава шпионки, поэтому поездка ее была на личном контроле князя Григория Потемкина. Сопровождать по Тавриде англичанку был назначен первый правитель Тавриды Василий Каховский. Леди Карвен писала, что губернатор приехал из Акмечети в Карасубазар: «встретить меня и организовать мое путешествие по Крыму». Каховский докладывал Василию Попову, секретарю Потемкина: «Мы были с нею в Кишлау, в Судаке, в Старом Крыму». Далее Кравен со спутниками поехала в Феодосию, Бахчисарай и на Южный берег. Каховский докладывал, что Крым настолько понравился андийским путешественникам, что «при изречении похвал чувствуется зло и зависть». И резонно замечает: «Дай Боже, чтобы нам всегда завидовали». В округе Севастополя, в Балаклаве, Байдарской долине англичан сопровождал лично командующий флотом граф Марко Войнович. После окончания поездки Каховский отчитался Потемкину: «Миледи Кравен оставила Тавриду, проливая изобильные слезы. Сей край нашел у нее свою цену… Она положила твердое намерение окончить дни свои в здешней области и просит Светлейшего Князя о даче ей земель». Наверное, это первое в истории упоминание так модного ныне явления, когда приезжие, увидев Крым, влюбляются в него, желают приобрести кусочек земли и жить тут на старости лет.
Когда в 1787 году в Тавриду прибыла императрица Екатерина II, ей и ее спутникам был предоставлен заранее подготовленный путеводитель по Тавриде. Но все-таки, кто-то должен был передавать путевую информацию и устно. Скорее всего, сопровождающим был лично князь Григорий Потемкин. Он уже достаточно хорошо знал Тавриду по пути следования кортежа. Он лично показывал Байдарскую долину и диковинные камни – Скельские менгиры. При въезде в Симферополь Императрицу встречал Карл Иванович Габлицль, известный ученый-естествоиспытатель, географ, к тому времени уже написавший книгу «Физическое описание Таврической области». Крупнее знатока природы Тавриды в то время не было. К тому же, ко времени посещения императрицей крымских земель, Карл Габлицль служил в должности Вице-губернатора Тавриды. Учитывая все это, можно уверено считать, что именно он был «ученым экскурсоводом» вовремя таврического вояжа. Известно, что Габлицль сопровождал императорский кортеж в Карасубазар и представил там императрице вторую часть своего сочинения – об истории Таврического полуострова. 
Есть пока непроверенное упоминание, что император Александр I во время путешествия в Крым якобы пользовался услугами бахчисарайского проводника Месеута. И якобы могилу чичероне Месеута как достопримечательность еще долго показывали туристам на городском кладбище под скалами Сувлу-Кая. Во всяком случае, на одной из открыток начала XX века имеется изображение татарских надгробий и подпись «Скалы –Бахчисарайские сфинксы. Ниже – могила известного чичероне – проводника Месеута». Исторически известно, что император посещал из Бахчисарая крепость Чуфут-Кале в сопровождении своего флигель-адъютанта, военного писателя и историка Александра Ивановича Михайловского-Данилевского. Именно Михайловский-Данилевский, скорее всего, давал императору некие исторические разъяснения. А в Керчи императора знакомил с древностями горы Митридат и археологическими находками основатель Керченского музея древностей археолог Поль де Брюкс. Из Симферополя император поехал в село Чавки, где путники переоделись для горного путешествия и через перевал поскакали в Никиту. Сопровождавший его Михайловский-Данилевский вспоминал, что с ними были проводники, а переводчиком «был магометанин, генерал-майор Балатуков». Кая-бей Балатуков (Кирилл Матвеевич) – герой войны 1812 года, стал первым крымским татарином – генералом Российской армии. Кая бей Балатуков сопровождал императора по Крыму и в его второй приезд в 1825 году.
Император Николай I провел в 1837 году, в своем первом путешествии по Таврической губернии несколько недель. В Симферополе императора сопровождали и давали путевую информацию лично губернатор Новороссийского края князь Михаил Семенович Воронцов и гражданский губернатор Матвей Матвеевич Муромцев. А по дороге из Симферополя в алупкинское имение князя Воронцова, царственных путешественников сопровождал Корпуса инженеров путей сообщения майор Н. С. Славич. Славич был назначен руководителем всеми «работами Инженерной части по Крымскому полуострову» в 1834 году после смерти подполковника П. В. Шипилова и лучше всех знал «дорогу к морю». Государь «с любопытством расспрашивал о древнем укреплении близ деревни Демерджи, об алуштинских древних византийских развалинах…» и остался доволен и рассказом инженера Славича, и качеством южнобережной дороги.
Император Николай II очень любил Крым и старался познавать его лично. Но во время его визита в имение Новый Свет экскурсию по имению, по тропе вдоль моря, окрестным пляжам провел сам хозяин — Лев Сергеевич Голицын.
Как полноправный хозяин и ценитель крымской земли однажды в качестве экскурсовода выступил сам император Александр II. В 1867 году в Ялте бросил якорь пароход «Квакер-Сити» с американскими туристами на борту, среди которых находился журналист Сэм Клеменс — будущий писатель Марк Твен. Журналист записал в дневнике: «Мы уже привыкли, что дворцы нам показывает какой-нибудь ливрейный лакей, весь в бархате и галунах, и требует за это франк, но, побеседовав с нами полчаса, император всероссийский и его семейство сами провели нас по своей резиденции. Они ничего не спросили за вход. По-видимому, им доставляло удовольствие показывать нам свои покои. Полчаса мы бродили по дворцу, восхищаясь уютными покоями и богатой, но совсем не парадной обстановкой». После этого Великий Князь Михаил Николаевич провел группу американских туристов по имению «Ореанда».
Аккредитация столетней давности
В самых посещаемых туристами городах – Бахчисарае и Ялте, власти пытались как-то упорядочить деятельность проводников. Проводники были зарегистрированы и имели специальные нагрудные знаки – бляхи с номером. Как выглядели эти первые «экскурсионные бейджи», мы, наверное, уже не узнаем. Ни самих нагрудных жетонов, ни их изображений не сохранилось. В путеводителе Григория Москвича есть интересное замечание: «В Бахчисарае проводники находятся при приходе поезда на вокзале. Проводников в городе – 4, все они снабжены бляхами с номером; плата за услугу – по соглашению». В Ялте «проводники носят подковообразные нагрудные бляхи с номерами. Биржа их находится на Пушкинском бульваре у Ливадийского моста». Вторит ему и автор другого путеводителя за 1904 год Безчинский: «В Бахчисарае есть проводники с бляхами». Интересно, кто выдавал эти экскурсионные бляхи, как они выглядели, сохранилась ли хоть одна из них…
За время советской власти тема частных гидов ушла в небытие. Во всяком случае, открыто об индивидуальных коммерческих экскурсиях никто не говорил. Конечно, партийным боссам и цеховикам тоже было интересно узнать про Крым, и их знакомили с историей и красивыми видами лучшие гиды «Интуриста» или Центрального совета по туризму и экскурсиям. Обычный советский человек был достоин только профсоюзного, планового и массового туризма. Только в составе экскурсионных групп. Отсюда и пошла привычка, а у многих — отвращение, к групповым автобусным экскурсиям. Для некоторых экскурсоводов их работа была в радость, а некоторым становилась рутиной и превращалась в бездушный конвейер. В годы распада Союза и последовавших украинских времен тоже было не до частных экскурсий. Массовый украинский турист не сильно интересовался глубокой историей и культурой Крыма. На первое место выходил пляжный отдых «пиво-море-дискотека».
С 2014 года ситуация в корне стала меняться. На патриотической волне в Крым стали прилетать россияне, которым было интересно про Крым все и даже больше. Появился сегмент туристов образованных, с деньгами и привыкших к индивидуальному подходу в организации экскурсий. Они уже научились заказывать частого гида с личным авто в своих путешествиях по Европе и принесли эти запросы в Крым. Крымское экскурсионное сообщество быстро переориентировалось и наравне с групповыми экскурсиями активно стали предлагать познание Крыма с индивидуальным гидом, на индивидуальном транспорте, с полным индивидуальным подходом.
